Москва Ханой

Г.Я. Шеломытов. Все считали, что такого не могло быть никогда

Наш 260 зенитно-ракетный полк МО ПВО прибыл во Вьетнам из города Брянска в марте 1966 г., т.е. спустя восемь месяцев после первого применения ЗРК для защиты территории ДРВ. До этого американцы осуществляли налеты на больших высотах днем и ночью в любую погоду. Первые боевые стрельбы зенитными ракетами стали для американских летчиков полной неожиданностью. Ракеты прижали их ближе к земле, но к моменту нашего прибытия они тоже научились воевать:

1. Стали летать на низких высотах и только в светлое время суток, в солнечную погоду, держась ближе к горным массивам, чтобы после пуска ракет успеть скрыться за ними. Это значительно усложняло стрельбу, т.к. ЗРК С-75 не был рассчитан для стрельбы по низколетящим целям, хотя и был в процессе применения во Вьетнаме доработан для такой стрельбы.

2. На самолетах установили сигнализацию, предупреждающую летчика о попадании в зону облучения СНР и о работе радиопередатчика команд (РПК) после пуска ракеты.

3. Стали широко применять самонаводящиеся ракеты «Шрайк», летящие на максимум радиоизлучения, т.е. на антенну передатчика СНР, который, как правило, находится в центре позиции ЗРК.

4. Стали применять шариковые бомбы, предназначенные для массового поражения личного состава.

5. Наряду с применением обычных фугасных бомб, широко применяли неуправляемые ракеты «Булпаб».

6. В случае обнаружения позиции ЗРК летчики имели право вместо выполнения своего полетного задания наносить воздушные удары по зенитно-ракетному дивизиону.

Задача советских военных специалистов (так нас тогда называли) состояла в том, чтобы обучить личный состав 274-го зенитно-ракетного полка ВНА самостоятельно отражать налеты американских самолетов на территорию Северного Вьетнама. Полк был только что сформирован. Командиром полка был назначен майор Нунг. Он успешно закончил Военную академию связи в Ленинграде и хорошо говорил по-русски.
Прибыв во Вьетнам, мы в течение двух месяцев проводили занятия и обучали вьетнамские расчеты работе на материальной части. К этому времени прибыла боевая техника из Союза, и мы развернули ее для ведения боевых действий.

Позиции не были оборудованы в инженерном отношении, поэтому нам приходилось разворачивать технику для ведения боевых действий в основном на участках между рисовыми полями, у окраин деревень и поселков, иногда прямо на остатках фундаментов разрушенных бомбежками домов. Зачастую мы не имели возможности развернуть все шесть пусковых установок – места хватало лишь на 3-4 установки. В течение месяца мы сами сидели за пультами, а вьетнамцы, находясь рядом и наблюдая за нашими действиями, набирались опыта ведения боевых стрельб. Потом они пересели за пульты, а мы стояли у них за спиной, контролируя их действия. Это продолжалось 3-4 месяца. По мере приобретения вьетнамцами боевого опыта, наши военные специалисты небольшими группами отправлялись домой. В конце в полку оставалась небольшая группа главного инженера майора А.Я. Петрова в составе 11 человек, в которую входили специалисты по всем системам. Они устраняли возникшие неисправности, проводили настройку и проверку систем после смены позиции. Мы все время жили на колесах. Позиции менялись очень часто – после каждой боевой стрельбы. Позиции, обнаруженные американскими летчиками, на следующий день, а иногда буквально через пару часов обязательно подвергались массированным бомбежкам. Поэтому оставаться на прежней позиции было очень опасно.

Наш ЗРДн под командованием майора И.В. Володина первым в полку принял боевое крещение.

Произошло это в мае 1966 г., когда мы развернулись на боевой позиции на подступах к Ханою, прикрывая его от воздушного нападения. По условиям местности мы смогли развернуть только три пусковые установки.

Налет начался после обеда. Погода была солнечная, сухая, видимость отличная. Операторы своевременно обнаружили на экранах низколетящие цели. После вхождения их в зону пуска был дан старт двумя ракетами. Стрельба происходила недалеко от горной гряды и американские летчики, совершив противоракетный маневр, успели уйти за эту гряду. Мы потеряли две ракеты.

После старта ракет образовался столб пыли высотой 25-30 м, а для летчиков это отличный ориентир для прицельного бомбометания. И вот на этот ориентир бросились три самолета. Второй самолет сбросил 5 фугасных бомб. Первый самолет, вероятно, корректировал бомбометание своих ведомых. Первая бомба попала точно в столб пыли. Образовалась воронка глубиной 7-8 м, диаметром около 15 м. Остальные бомбы легли так, что образовалась продольная воронка общей протяженностью 75 м. В воздух была выброшена огромная масса земли, которая посыпалась на нас сверху. Вид был такой, как когда-то я видел в кино – показывали мирный взрыв для возведения плотины гидроэлектростанции.

В это время со станции наведения дали команду подвезти и зарядить новые ракеты. Из кабин станции не видно, что происходит на улице, а здесь вместо дороги образовался огромный овраг глубиной более семи метров. Чтобы подвезти и зарядить ракеты, нужно было заново прокладывать подъездную дорогу.

Нам еще повезло, что дул ветер и успел снести столб пыли после старта ракет метров на 50 в сторону от позиции к моменту, когда его засекли летчики. Если бы погода была безветренной, то от нас и от материальной части не осталось бы ничего.

На одной из ПУ появилась неисправность. Устранять ее пришлось в напряженной обстановке. Существовала угроза повторения только что увиденного - пока светло, самолеты в любой момент могли вернуться и повторить бомбежку. К счастью этого не произошло.

Осмотрев воронки от бомб и осознав все произошедшее, мы задумались о том, что смерть ходит рядом с нами и что вероятнее всего она может настигнуть нас после пусков ракет, когда мы, демаскировав себя, становимся реальной и очень привлекательной целью для летчиков.

Через три часа на позицию приехал командир нашего полка подполковник В.В. Федоров. Осмотрев разбомбленную позицию, он сказал, что мы родились в рубашке.

Во Вьетнаме после захода солнца очень быстро темнеет. Это было нам на руку – мы перевели технику в походное положение, снялись и той же ночью переехали на новую позицию. В последующем после каждой стрельбы мы обязательно меняли боевую позицию. В дальнейшем боевые стрельбы стали для нас - военных людей - просто повседневной работой. Пришлось ощутить нам на себе и применение американскими летчиками самонаводящихся ракет типа «Шрайк», как осколочного, так и шарикового вариантов.

В дивизионе под командованием майора С.Т. Воробьева, после пуска ракеты по цели оператор ручного сопровождения В.К. Мельничук увидел на экране «всплеск» цели и отделившуюся от нее движущуюся отметку. Он немедленно доложил командиру:

- Вижу «Шрайк»! Идет курсом на нас!

Пока через переводчика решали с вьетнамским командованием вопрос о снятии излучения с антенны, «Шрайк» уже подлетал к СНР. Тогда офицер наведения лейтенант Вадим Щербаков сам принял решение и переключил излучение с антенны на эквивалент. Через 5 секунд раздался взрыв. В кабине «П», на которой находится передающая антенна, взрывом выбило дверь и осколком был убит вьетнамский оператор. Стоящие рядом с кабиной деревья осколками «Шрайка» срезало как пилой, а от палатки, в которой перед стрельбой находился личный состав батареи, остались лоскуты размером с носовой платок. Нашим военным повезло – все остались живы. В том случае, если взрывался «Шрайк» начиненный шариками, они разлетаясь по стартовой позиции, попадали в ракеты находящиеся на пусковых. Боевая часть ракеты весом 200 кг взрывалась вместе с окислителем и горючим. От взрыва детонировали и взрывались ракеты на других ПУ. Все металлическое превращалось в искореженные, дырявые меха от гармошки. Воспламенялось и горело высокотоксичное ракетное топливо. Ощущение и зрелище, скажу я вам, не из приятных.

Мы тоже научились применять приемы борьбы со «Шрайком»: При обнаружении «Шрайка» и включенном излучении отводили антенну кабины «П» в сторону или вверх. «Шрайк», следуя за максимумом излучения, тоже поворачивал в сторону или вверх. Затем мгновенно снимали излучение с антенны передатчика СНР и «Шрайк» терял сигнал для самонаведения на цель. Его рули стопорились запоминающим устройством, и далее он продолжал полет, как обычный НУРС падая в 1,5-2 км в стороне от позиции или на таком же расстоянии за позицией. При этом, сохраняя дивизион, приходилось жертвовать уже выпущенными ракетами. Так мы учились сами и учили вьетнамцев воевать с реальным и сильным противником.

Ощутили мы также, что такое шариковые бомбы. Однажды во время налета, на дом, где мы жили, был сброшен контейнер с шариковыми бомбами. Он взорвался на высоте 500 метров от земли. Из него разлетелось 300 «шариков-мам» и стали падать на крышу дома и на землю вокруг него. От удара при падении, они с задержкой взрывались и сотни шариков-дробинок диаметром 3-4 мм разлетались во все стороны. Все, кто находился в доме, легли на пол. Взрывы шариков продолжались на протяжении нескольких минут. Дробинки влетали в окна, впивались в стены и потолки. Шарики взорвавшиеся на крыше дома никого не смогли поразить, так как дом был двухэтажный. Те, кто оказался на улице, успели спрятаться за колоннами и невысокой стенкой галереи. Бачек с питьевой водой, стоявший перед колонной, превратился в дуршлаг и из него во все стороны струйками лилась прозрачная вода. У 24-х летнего лейтенанта Николая Бакулина, оказавшегося во время бомбежки на улице, после этого появилась седая прядь.

Одна половина раскрывшегося контейнера-бомбы длиной 2100 мм и диаметром 300 мм воткнулась в землю перед входной дверью дома, выпуклой стороной к нам. Когда все стихло, мы стали выходить на улицу, а увидев контейнер, бросились обратно в дом, приняв его за невзорвавшуюся бомбу.

Поняв, что бомба пустая, решили шутки ради положить ее под одеяло на постель командиру дивизиона. Командир с позиции видел, как бомбили дом с его подчиненными и подумал, что многие могли погибнуть. Но на наше счастье, все закончилось благополучно, и когда командир подъезжал к дому с позиции, мы встретили его песней под аккордеон: «А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела…». Обнаружив сюрприз под одеялом, командир смеялся вместе с нами.

После одного из таких налетов один из наших офицеров - Саша Гусев – написал нашу боевую песню на мотив известной песни «На безымянной высоте» из кинофильма «Тишина»:

Чертила в небе след ракета
Который раз уже подряд,
Кто хоть однажды видел это,
Как F-105-е бомбят.
Воронки, словно котлованы,
И видно было, неспроста
Стояли мы среди развалин
У Тхайнгуенского моста.

Удары «Шрайка» испытали,
Шрапнель рвалась над головой,
Но лишь дружить мы крепче стали,
Нет крепче дружбы боевой.
Нет крепче дружбы той солдатской,
Что закалялась, словно сталь,
В борьбе с ордой американской
У Тхайнгуенского моста.

Плечом к плечу с вьетнамским другом,
Стояли мы на том пути,
Он называл меня «Товарищ»,
Я называл его «Дом ти».
И были в этой дружбе братской -
Залог победы и мечта.
Ковали славу части Брянской
У Тхайнгуенского моста.

В словах этой песни все сказано. Эта песня стала нашим полковым гимном. Она сопровождала нас повсюду, и звучала при всех переездах и на встречах с боевыми друзьями из других дивизионов полка.
В это время массированные налеты американских самолетов на важные стратегические объекты Северного Вьетнама стали проводиться под прикрытием радиопомех, которые ставили, специально переоборудованные для этого в самолеты-постановщики помех, тяжелые стратегические бомбардировщики типа В-47 и В-52. Барражируя вдоль границы Вьетнама с Лаосом и Камбоджей, такой самолет, ставя помехи, мешал нашим станциям наведения ракет обнаруживать цели. В этих условиях американские самолеты могли выполнять свои полетные задания безнаказанно.

Для того, чтобы сорвать тактические планы американцев, необходимо было уничтожить самолет-постановщик помех. Для этого осенью 1966 г. в составе одного из дивизионов полка мы выезжали в «засаду» на юго-запад к границе с Лаосом, чтобы встретить этот самолет там, где он нас не ждал. Передвигались скрытно, ночью, с выключенными фарами, чтобы нас не могли обнаружить. Совершив трудный марш в несколько сотен километров по разбитым бомбами горным дорогам, мы развернули свой зенитно-ракетный дивизион в джунглях. Тщательно замаскировали технику и стали ждать.

В один из дней появился постановщик помех - самолет RB-47 в сопровождении 10 истребителей-бомбардировщиков F-105 и палубных штурмовиков A-4D. Самолет RB-47 начинен всевозможной радиоаппаратурой, с экипажем около15 человек стоил очень дорого, поэтому так тщательно охранялся. Они никак не ожидали встречи с нами на дальних подступах.

Операторы СНР произвели захват самолета RB-47, затем был произведен пуск очередью из 3-х ракет. Цель была уничтожена. На наше счастье в суматохе боя боевое охранение нас не обнаружило и отбомбилось на заранее оборудованную нами ложную стартовую позицию. Она была своевременно и в достаточной степени размаскирована, чтобы пилоты боевого охранения приняли ее за настоящую. Когда стемнело, мы благополучно свернули технику, перевели ее в походное положение и двинулись в обратный путь. В то самое время, когда мы уничтожили самолет-постановщик помех, продолжался массированный налет в районе Ханоя на стратегические объекты в других районах ДРВ. Американские летчики считали, что все идет по их плану и они в полной безопасности могут, не боясь зенитных ракет, безнаказанно совершать свои полеты.

И здесь, оставшись без прикрытия, они здорово просчитались: зенитно-ракетные дивизионы активно поработали и сбили в тот день более десяти американских самолетов. После таких потерь и траурных церемоний у американских летчиков несколько дней длилась вынужденная боевая пауза.

Мы же, совершив трудный марш обратно, развернулись на новой стартовой позиции для ведения боевых действий.

Вот так мы, тогда 20-25-летние лейтенанты и еще более молодые солдаты и сержанты срочной службы, мужая и набираясь боевого опыта, воевали сами и учили воевать вьетнамских ракетчиков, чтобы они в любой ситуации умели побеждать противника.

Постепенно мы становились обычными рабочими войны. Даже в очень трудных и сложных ситуациях мы шутили, сочиняли и пели песни и не думали о том, что могли не вернуться живыми домой, где нас ждали родные и близкие. В то время они ничего толком не знали о том, где мы находимся, а моя мать только догадывалась. Перед отъездом во Вьетнам нас строго предупредили, что это очень секретная миссия и довольно длительное время все считали, что такого не могло быть никогда. Но все это было на самом деле.

Наш 260-й зенитно-ракетный полк МО ПВО, дислоцированный в Брянске, единственный полк из всего Советского Союза, был направлен во Вьетнам в полном составе. За период выполнения специального правительственного задания во Вьетнаме полк выполнил 43 боевых стрельб и сбил 25 американских самолета. Все остальные боевые расчеты полков (учебных центров) формировались из сборного состава - по несколько человек из разных полков и округов Войск ПВО с территории всего Союза, в течение всего периода войны во Вьетнаме.

Лично для меня – командира стартовой батареи 260 ЗРП - спецкомандировка во Вьетнам закончилась в апреле 1966 г., когда в 274 ЗРП ВНА нас сменила новая группа СВС из 11 человек, чтобы продолжить нашу работу.

Москва, июль 1977 г.

Шеломытов Геннадий Яковлевич, майор.

Родился 09.03.1940 г. в Кронштадте.

В 1960 г. окончил Прибалтийское Военно-техническое училище Войск ПВО страны. Проходил службу в 4-й Отдельной армии Войск ПВО командиром взвода стартовой батареи, затем командиром стартовой батареи 260-го ЗРП Брянского корпуса МО ПВО.

С марта 1966 по апрель 1967 гг. в составе этого полка участвовал в боевых действиях во Вьетнаме.

В 1972 г. окончил Военную артиллерийскую академию им. Дзержинского в Москве и продолжал службу в Наземном измерительном пункте Командного измерительного комплекса в г. Якутске. С 1976 по 1990 гг. ведущий инженер военной приемки в НИИ Радиосвязи. Награжден орденом «Красной Звезды» и 14 медалями в т.ч. вьетнамской медалью «Дружбы».

Источник: www.nhat-nam.ru